Тот, кто, зацепившись за центральную тему суицида, ожидал получить мрачное, психоделическое, утрированно депрессивное зрелище, просчитался. В результате соединения усилий молодого режиссера из Санкт-Петербурга Александра Савчука, молодых актеров и текста о внутреннем кризисе двух молодых персонажей получилась сентиментальная лав-стори, где суицид — всего лишь повод.

Завязка действия интригует: девушка по имени Юлия решает свести счеты с жизнью, но не в одиночку, а разделив смерть «пополам». С помощью интернета она находит единомышленника, Августа, который, как восьмой месяц года, следует за своим Июлем-Юлей в сторону норвежских фьордов. Разменяв быт горизонтали на острый шпиль скалы, они мечтают театрализировать смерть, придать ей болезненную эстетичность. И, становясь режиссерами собственной жизни, на линии которой смерть — всего лишь крайняя точка, они заигрываются в эту недетскую игру…

Эрик Берн в своих знаменитой книге «Игры, в которые играют люди» подметил тягу человека повсеместно играть, то есть совершать серию ходов, выглядящих вполне правдоподобно, но содержащих ловушку. Среди многочисленных игр, которые он анализирует, нет игры в суицид. Зато она есть в отношениях двух героев “Norway.Today” — как между ними как личностями, так и между их потенциальной смертью «на двоих» и оставшимся миром. В типологии самоубийств такое «решение покончить с жизнью» относится к демонстративному суициду. Его цель — прокричать о себе во весь голос и «наказать» обидчиков, а настоящая смерть как итог — редкостный случай.

В первые секунды, когда на малой сцене «Красного факела» начинается действие, зритель, затаив дыхание, поглощает неизбежность трагичного финала: психологичные звуки “Radiohead”, видеоизображение чата на suicide.com и бесцветные голоса Юлии и Августа, которые договариваются о совместном самоубийстве… Но как только на сцену выходят актеры (Антонина Кузнецова и Антон Коломеец. В другом варианте персонажей играют Елена Головизина и Денис Франк), сразу становится ясно, что самоубийства не будет. Покорив скалу, розовощекие герои болтают, философствуют, действуют друг другу на нервы, иронизируют, выдают юмористические перлы, и зритель начинает синхронно смеяться над не смешной, по сути, ситуацией на грани жизни и смерти… Но после обильных аплодисментов в конце возвращается едва уловимое чувство, что создатели постановки упустили что-то важное, слишком несерьезно и ломано выстроив переход от «болезни» к «выздоровлению» от суицида. Герои, по сути, одинаковы и в начале, и в конце, как будто не было 24 часов заигрывания со смертью…

Лаконично и тонко прорисована декорация пустоты — работа художника Олега Головко. Прозрачный куб в центре малой сцены становится то обледенелой скалой, то палаткой, в которой изящно танцуют силуэты Юлии и Августа, то моделью опостылевшей жизни, которую не сдвинуть с места, то кубиком Рубика, загадку которого не так-то и легко разгадать… Точно подобранная музыка погружает в транс и царапает колючками нот, шепчет о неизбежности и обращает происходящее на сцене в ритуал, жертвоприношение во имя… Действительно, во имя чего? Чтобы спасти себя? Близких? Мир? Как бы это ни звучало странно, ни у нее, ни у него нет веской причины расставаться с жизнью. Этим двум обитателям виртуальной реальности кажется, что смерть достанется им так же легко, как в компьютерной игре. Они до последнего не замечают, что одиночества, фальши и несвободы, от которых они и сбежали на обрывистые утесы норвежских фьордов, уже нет. Есть бутерброды и несколько банок пива. Есть северное сияние, удивительное, сближающее, сказочное. Есть только он и она, два одиночества, из которых распускается любовь. При этом очевидно, что они, дети электронно-цифрового мира, пытаются до последнего затолкать настоящих себя подальше, вглубь, чтобы никто не разглядел. Живое общение заменяется суррогатом чата (даже на краю пропасти они, видимо, по привычке, обмениваются репликами, очень похожими на e-mail?ы), акт любви — виртуальной любовью (они не действуют, а описывают свои возможные действия). Без сомнения, в их мирке подмен и муляжей большую роль сыграла видеокамера, на которую они записывают свои «последние слова», переснимают дубли, чтобы казаться более красивыми, убедительными и ненастоящими. А еще чтобы подольше постоять на краю, на узкой полоске жизни, которую они сами себе выделили.

Сам Бауэришима даровал своим персонажам вожделенную бездну, в которой они так хотели обрести свободу, у режиссера Георга Жено в «Театре.doc» другая трактовка концовки — в пропасть летит видеокамера, а Юлия с Августом уходят, взявшись за руки. А у краснофакельского “Norway.Today” открытый финал: герои становятся на краю обрыва, и сцена погружается во мрак. Каждый зритель, взяв на себя режиссерские полномочия, дорисует это многоточие так, как ему больше нравится.

Ирина Тимофеева