Крик забытых российских деревень.
Точно оркестрированный рассказ ведет этнографов прямо в бедствие забытых деревень.
«Хельсигин Саномат» (26-11-2005)
Жемчужина самой насыщенной фестивальной недели в Хельсинки Красной ниткой московского центра Казанцева, соединение новой музыкальной драмы и чернушной социальной тематики.
Спектакль часть более широкого феномена. Ставшая крайне развлекательной московская театральная сцена породила спонтанное ответное движение со стороны молодых авторов, которое называется документальным театром. Сюжеты берутся прямо из окружающей действительности, и тексты посящены болевым, политически актуальным темам.
Красной ниткой ведет зрителей в российскую деревню, где люди забыли, что такое будущее. Следствием этого оказалась массовая трагедия, которая настигает всех за пределами больших и богатых городов.
Страшно смотреть на безразличие к себе и другим, которое испытывают эти захлебывающиеся в алкоголе люди. Заканчивающиеся убийствами пьяные стычки настолько обычны, что никого уже давно не трогают. Разве что зрителя.
Однако спектакль, поставленный Владимиром Панковым, совсем не относится к разряду «нищего реализма».
Он изощренно противопоставляет реальности студентов из группы по сбору этнографического материала и вымирающих хранителей деревенских фольклорных радиций.
Случайность жизни присутствует в вариативных рассказах о саморазрушительных поворотах судьбы.
Это не играют основным рассказчиком выступает квартет, который виртуозно справляется с различными стилями нового фольклора.
Песни и инструментальные композиции вызывают в воображении образы грязной, отринувшей бога деревни с истощенными людьми и скотом.
Музыка ведет рассказ дальше, и народные песни быстро сменяются плачами. Ужас этнографов нарастает, смокинги музыкантов развиваются на ветру и штанины покрываются вечной деревенской грязью.
Несмотря ну практически пустую сцену, зритель видит на ней впечатляюще богатые образы и истории. Их красочность рождается из музыки и поэмы в прозе, по которой поставлен спектакль, написанной Александром Железцовым, который сам ездил по деревням, собирая фольклор.
Текст настолько тяжелый и нецензурный, что он был запрещен даже в восьмидесятые.
Поэма Железцова особая смесь грубого и святого. Как, впрочем, и весь спектакль. Из рассказа об уродливых человеческих судьбах он вырастает во что-тонеописуемо прекрасное.
Пан-Квартет, сочинящий и исполняющий музыку для многих известных российских театров, настолько виртуозен, что может наколдовать из истории любое настроение.
На концерте сразу после спектакля, Пан- Квартет обратился к неисчислимому количеству музыкальных стилей и направлений. Они вытягивали все, от монголького горлового пения до саамских песней, от русских народных до клезмера или Федора Шаляпина. А также плачи и грустные песни, часто исполняющиеся на похоронах утешительные, но и очистительные.
Возможно, это и называют катарсисом.