Б

В

Г

Д

Ж
Александр Железцов

З

И

К

Л

М

Н

П

С

У

Ф

Х

Ш




Крик забытых российских деревень.
Точно оркестрированный рассказ ведет этнографов прямо в бедствие забытых деревень.
«Хельсигин Саномат» (26-11-2005)

Жемчужина самой насыщенной фестивальной недели в Хельсинки — Красной ниткой московского центра Казанцева, соединение новой музыкальной драмы и чернушной социальной тематики.
Спектакль — часть более широкого феномена. Ставшая крайне развлекательной московская театральная сцена породила спонтанное ответное движение со стороны молодых авторов, которое называется документальным театром. Сюжеты берутся прямо из окружающей действительности, и тексты посящены болевым, политически актуальным темам.
Красной ниткой ведет зрителей в российскую деревню, где люди забыли, что такое будущее. Следствием этого оказалась массовая трагедия, которая настигает всех за пределами больших и богатых городов.
Страшно смотреть на безразличие к себе и другим, которое испытывают эти захлебывающиеся в алкоголе люди.

Заканчивающиеся убийствами пьяные стычки настолько обычны, что никого уже давно не трогают. Разве что зрителя.
Однако спектакль, поставленный Владимиром Панковым, совсем не относится к разряду «нищего реализма».
Он изощренно противопоставляет реальности студентов из группы по сбору этнографического материала и вымирающих хранителей деревенских фольклорных радиций. 
Случайность жизни присутствует в вариативных рассказах о саморазрушительных поворотах судьбы.
Это не играют — основным рассказчиком выступает квартет, который виртуозно справляется с различными стилями нового фольклора.
Песни и инструментальные композиции вызывают в воображении образы грязной, отринувшей бога деревни с истощенными людьми и скотом.

Музыка ведет рассказ дальше, и народные песни быстро сменяются плачами. Ужас этнографов нарастает, смокинги музыкантов развиваются на ветру и штанины покрываются вечной деревенской грязью.
Несмотря ну практически пустую сцену, зритель видит на ней впечатляюще богатые образы и истории. Их красочность рождается из музыки и поэмы в прозе, по которой поставлен спектакль, написанной Александром Железцовым, который сам ездил по деревням, собирая фольклор.
Текст настолько тяжелый и нецензурный, что он был запрещен даже в восьмидесятые.

Поэма Железцова — особая смесь грубого и святого. Как, впрочем, и весь спектакль. Из рассказа об уродливых человеческих судьбах он вырастает во что-тонеописуемо прекрасное.
Пан-Квартет, сочинящий и исполняющий музыку для многих известных российских театров, настолько виртуозен, что может наколдовать из истории любое настроение. 

На концерте сразу после спектакля, Пан- Квартет обратился к неисчислимому количеству музыкальных стилей и направлений. Они вытягивали все, от монголького горлового пения до саамских песней, от русских народных до клезмера или Федора Шаляпина. А также плачи и грустные песни, часто исполняющиеся на похоронах — утешительные, но и очистительные.
Возможно, это и называют катарсисом.

Вернуться к автору

 
 Ассоциация «Новая пьеса», © 2001—2002, newdrama@theatre.ru